Гоглюшка

Водоплавающая птица — у той опять свои правила в прятки играть.

Где по берегам треста или камыш растет — тут ей все равно как в лесу. Без собаки тут охотнику, пожалуй, и делать нечего.В челне-то им тебя далеко видно и слышно. Разве уж сдуру какая утенка к себе подпустит да из-под самого носа выскочит.

Разговор про чистую воду. Тут птице либо улетать надо, не допустив охотника на выстрел, либо под воду уходить и так спасаться.

А и есть же из них, из водоплавающих-то, мастера нырять, — диву даешься!

Живет у нас по озерам птица — чемга называется. Из гагар из мелких. Востроносенькая такая. Так та не то что сама, та и детей своих под воду берет.

Они у ней, как из яйца, так ужи плавать могут.

А устанут — матери на спину повылезут, — она их на себе катает.

попробуй — догони ее в лодке! Как приметит, что ты за ней, сейчас дитенков своих под крылья берет, голову в воду — и нет ее.

Жди, когда выйдет!

Так с дитенками в тресту и уйдет.

Нырковая утка — разные там чернушки, крохоля, турпан, морянка, гоголь — те тоже лолго могут под водой жить: минуту, другую. А все не так, как гагары да чемги.

Ну, а в прятки тоже великие мастера играть, пусть хоть и на чистой воде.

Повстречалась мне одна такая гоглюшка, — я, старик, и то рот разинул.

Втроем мы тот раз в лодке были: двое молодых охотников и я. Я на корме сидел, правил.

Взяли мы несколько уток и уж хотели домой ехать. Да у тресты вылетела гоглюшка, — я ее на лету и сбил.

Сбить-то сбил, а поди ее возьми на воде, — нырять она и с подбитым крылом может.

Молодых моих товарищей задор взял: как это упускать подрангка! И началась у нас тут погоня.

На Боровне это было, на озере. Плеса там широкие. Есть острова. Местами треста из воды поднимается.

Ну, мы, конечное дело, отжимаем гоглюшку подальше от островов да от тресты — на середину плеса.

Один на нос лодки сел с ружьем, курки поднял, чтобы, как только она покажется, сейчас стрелять, пока опять не нырнула. Другой в веслах.

А моя обязанность — как она где вынырнет, сейчас лодку ставить так, чтобы тому с носу удобно стрелять было.

Беда, до чего он хитер, подраненный нырок! Вся-то гоглюшка нам и не показывалась: выставит из воды одну голову, наберет полную грудь воздуха и назад.

Носовой в нее — бах! бах! — двустволка у него. Да куда там! Умудрись-ка, попади ей в головенку. Головенка-то и вся меньше спичечного коробка. Он живо все свои последние патроны расстрелял, а гоглюшка по-прежнему нас по всему плесу водит.

Пересели: теперь тот, что в веслах видел, на носу устроился, — тоже он с двустволкой. А отсраелявшийся в весла сел.

Опять пальба пошла: бах! бах! да бах! бах! — и все мимо!

А жара. У гребца рубаха к телу прилипла: взмок.

И второй стрелок все свои патроны кончил.

— Ну, теперь ты, — мне говорят.

Думаю: «Ладно! Возьму пониже, покажу им, как стрелять-то надо».

— Только, — говорю им, — я отсюда, с кормы. Мне так сподручней.

Приладился половчей, — как раз она тут и выскочила. И даже спинку маленькоо показала.